- Это уже не в моей власти, — ей показалось, или он лукавил? — Они захотят, чтобы ты прошла испытание… к тому времени ты будешь уже достаточно здорова, не волнуйся. Попроси, чтобы тебя отправили в Иррилим.

Иррилим? Название ничего не говорило. Плохо год гореть в любовном чаду-дурмане. Что она вообще толком знает об этом мире, если вдуматься?

- Потом себя пожалеешь! — негромкое, но злое. — Слушай внимательно. До казни больше недели. За это время тебя поставят на ноги. Сейчас нет времени на твои эмоции, девочка, поэтому я их немного приглушил, да и влияние гончей всё ещё слишком велико, — тьма волновалась, гудела, то наступая, то откатываясь, — ты должна отправиться в этот город — не скрою — это смертельно опасно, но другие места, куда они могут направить — ещё опаснее. Оттуда ты живой не выйдешь, а здесь есть шанс.

Многое он ей ещё рассказал и пояснил — все тем же спокойным, прохладным тоном. В этот миг казалось, что ничто не в силах вывести это существо из себя, но Арьяна знала — это впечатление обманчиво. Там, внутри, жил обезумевший хищник. Вот он действительно не прощает слабости. К нему нельзя повернуться спиной. Он у самой кромки пугающей Бездны.

Когда оставшийся безымянным алькон уходил, она неловко развернулась в сторону двери — зрение пока оставалось все таким же четким, — и тихо попросила:

- Если у меня больше нет ничего, даже имени… дайте мне его. И я пойду за вами даже в Бездну.

Глава 3. Казнь

Нет никакой площади, полной народу. К чему это, зачем видеть людям измученную, обессиленную девчонку? Нет. Для таких казней есть другое место. Огромный зал без окон, ряды кресел, как в древнем амфитеатре, поднимаются снизу вверх, идя полукругом, а под ними — арена для зрелищ. Лобное место для тех несчастных, что вызвали недовольство власти.

Нет кровавого топора палача — эта игра для отребья. Здесь все решает магия. Единственное, что стоит посередине — два столба, между которыми привязывают очередную преступницу. Магические цепи холодят кожу, тянет от боли грудную клетку, но уже терпимо. Уже можно дышать — за ней действительно ухаживали эти дни — тихие, незаметные тени. Ни лиц не запомнить, ни ощутить толком присутствия — только вновь испортившееся зрение ловило отблески. Возможно, ей что-то подмешивали в еду и питье, но пламя ненависти, как и жажда ещё хоть раз увидеть Аррона утихли. Нет, она бы не отказалась посмотреть ему в глаза… перед его смертью, но тратить на эти мысли невеликие силы — к чему?

Тихий гул трибун. Звон цепей, растягивающих тело меж столбов. Ледяной пол под босыми ногами. Это она тоже запомнит. И припомнит. Тонкая белая рубаха смертницы, липкие взгляды вокруг. Прикусить губу.

«Не забуду. Ни ваш суд, ни приговор».

Стук молотка судьи — высокого бронзовокожего квартерона с чешуйками на лице. Этот выслуживается. Страх? А его нет. Усталость, желание, чтобы это скорее закончилось, брезгливость, раздражение, но не страх. Кто они такие, чтобы их боятся? Вместо этого она пробует на кончике языка новое имя. Даже мысленно — оно ласкает слух, заставляя урчать, словно котенка неразумного. Как же это… хорошо. Правильно. Приятно. Иметь свое собственное, ничем не замаранное имя. Такое подходящее — в отличие от «Арьяны».

***

Риаррэ.

Как будто она одна из них. Таких же отверженных тварей. Впрочем, так оно и есть… Слабая усмешка на бескровных губах. Полуприкрытый ресницами взгляд туда, где сидят её обвинители. Сегодня вам повезет… выжить после этого приговора. Что-то странное, хищное, жестокое, безотчетно требовало не оставлять произошедшее просто так. То же, что увело из-под удара перед тем, как все это завертелось.

Резь в запястьях заставила приподняться. Ноги неловко скользили, вызвав смешки у кого-то из расфуфыренных господ в зале. Настоящие твари здесь — они. Власть не дает права издеваться над слабым. Власть — это ответственность, а не потакание своим порокам. Похоже, здесь об этом давно забыли. Когда-то процветающая, сейчас золотая Тальянэ стала лишь одной из многих, да и держалась на плаву благодаря альконам.

Бух!

- Сегодня мы выносим приговор подопечной уважаемого таррэ Аррона Винтейры! Арьяна Дарок, уроженка мира Норен, обвиняется в неправомочном использовании магии, небрежении своими ученическими обязанностями, приведшими к выходу магии из-под контроля, нападению на наставника…

Так можно и зевать начать от скуки, право слово, Йарра хорохорилась, бодрилась, кусая зло губы, стараясь не думать ни о боли, ни об усталости, ни об опустошенности и отчаянье. Верила ли она до конца в то, что тот, кого она когда-то жестоко подставила, простит старую обиду? Он не из тех, кто прощает. Вот сейчас казнь состоится… а он лишь посмеется над глупой человеческой девкой, которая посмела унизить мага.

Она все-таки не выдержала — зажмурилась. Только бы не видеть всего этого. Только бы забыться. Миг, другой — тишина, разлитая в зале, сменяется недовольным ропотом. Но открыть глаза иногда — это так страшно! Знакомый аромат лилий, смешанный с вереском, забивает ноздри, заставляя невольно расслабиться, хоть это и ошибка. Мастер Смерти только молча показывает судье какую-то бумагу, скрепленную печатью, тот бледнеет, прокашливаясь, и суетливо поправляя лоснящийся от пота сюртук. Он боится. Они все — боятся. Забавно, странно и пугающе — но с закрытыми глазами видно даже лучше, чем с открытыми. Магия этих людей слаба, по-настоящему сильных — едва ли десятка полтора наберётся.

- Кхе, — судья закашлялся, опрокинув в рот бокал воды — и умудрившись обрызгать всех. Руки трясутся. — П-приговор и-изменен по п-приказу и в-воле Драгоценного Р-рреиннаррэ Амондо!

Драгоценного? Этот титул? Звание?

- Обвинение несправедливо, а мера наказания — незаконна и вынесена излишне поспешно, — в шелестящем голосе алькона не было слышно ни осуждения, ни злорадства, но вот он набрал силы, заставляя окунуться в чистейшую ледяную реку, журча так опасно, так торжествующе, — это было доказано специальной комиссией по расследованию злоупотреблений.

Злоупотреблений! Как интересно теперь называются ошибки безжалостной системы иррейнов и бессмысленная жестокость! Но все это значит… что он не лгал ей? Помог?

Действительно помог?

- Однако, поскольку расследование ещё до конца не завершено, а обвинения достаточно серьезны, комиссия выносит следующий приговор Лишенной имени, — эко как восхитительно загнул речь, аж слушать приятно.

Не успела задуматься, как оковы резко ослабели, дрогнули, осторожно опуская её на землю, а потом и вовсе растаяли, оставляя ошеломленной и опустошенной у всех на виду. Вдруг словно из ниоткуда появился юный беловолосый мальчишка с темно-синими глазами — в таком же белом плаще, что и старший алькон. Ещё один? Но он же… совсем ребенок! Юноша подошел, легонько коснувшись её, и накинул на плечи похожий плащ. Плотная теплая ткань легла на мерзнущее тело, и это было сродни самой изысканной ласки. Дрожащие пальцы неловко дернулись, пытаясь закутаться, но юный алькон и тут помог — молча и осторожно одернул новую одежду, завязывая, чтобы не спала, и повел к возвышению, где мгновение назад стоял судья, а теперь надменно взирал на происходящий балаган алькон.

- Не бойся, — вдруг раздался в голове тихий голос, — Рэйн тебя не обидит.

Спорить сейчас не хотелось — все было как в тумане. Только бы не расплакаться на потеху толпы, только бы не уронить остатки достоинства в грязь, будто мало её потоптали! Выше голову, Йаррэ! Выше, кому сказала! Зубы стиснуть, пальцы сжать — и терпеть. Теперь-то уже есть во имя чего…

Алькон на возвышении коротко кивнул. Смешно, но она только теперь поняла, что не помнит его имени. Рэйн? От какого полного имени это сокращение? Ах да, совсем ты, милая, разум потеряла, судья же только что его называл… Рэиннарэ? Красивое имя. Необычное. Лучше думать об этом, чем о следующих словах этого непостижимого мужчины: